Дневник Tomoe-chan

Дон-Дюма
Дюма выкладывает в спальню дорожку и пирожков и всяких вкусных плюшек. Вечно голодный Дон бросает модель синхрофазотрона, работающего на сахарной вате, и идет по намеченному пути. Когда он объевшийся и довольный лежит на постели, Дюма стряхнёт крошки с покрывала возьмет его, тёпленького, тёпленьким на тёпленьком…

Гюго-Робеспьер
Робеспьер тщательно изучает инструкцию по эксплуатации и сверяется с ней в процессе. Гюго хихикает.

Жуков-Есенин
Основная задача Жукова – поймать Есенина. Он чётко говорит ему, что он с ним сделает, когда поймает – это уже начало прелюдии. Если Есенин хочет быть пойманным, всё дальнейшее происходит по простому плану – зажал, раздел, доставил неземное блаженство. Есенин в процессе, конечно, будет отбиваться, но мы-то знаем…

читать дальшеМаким-Гамлет
Максим делает вид, что Гамлет ему даром не нать. Гамлета это взводит, и он начинает провоцировать. Улучив момент, Максим цапает Гамлета за шкирку и тащит в спальню, где приковывает наручниками к кровати и коварно доводит до трясучки своими ласками, пока Гамлет не взмолится, чтобы его сию же секунду отымели.

Наполеон-Бальзак
Наполеон завоевывает общагу Бальзака и берёт его в плен как трофей. Бальзак жертвует себя Наполеону с миной вселенской печали на лице, однако в глубине души танцует румбу. Ну кто еще способен ради него на такое?

Джек-Драйзер
Неуловимый Джек — гроза Дикого запада, грабит почтовые поезда. Драйка на свою беду (или счастье?) попадает к нему в заложницы во время заварушки. За короткое время пребывания рядом с разбойником, она меняет все его представление о жизни. Теперь он будет пить только лимонад и зарабатывать на жизнь честным трудом искателя сокровищ. Финальная сцена такая — Джек и Драй удаляются в лучах заката на лошадках. Вслед за ними летит ватага индейцев с томагавками. По всему экрану надпись: To be continued

Штирлиц-Достоевский
Ооо, тут без свадьбы никуда. Никуда и всё тут. Достоевские не даются в лапы разврата. Всё будет если не по родительскому сговору, то точно после долгих нудных ухаживаний. Зато в первую брачную ночь Штирлиц припомнит Достоевскому все свои мучения и мозговыносы, а тот в очередной раз решит, что был прав что так долг не соглашался, но стоически вытерпит все испытания, с ореолом великомученика на кротком лице.

Гексли-Габен
Габен весь день возит Гексли по паркам развлечений, кормит сахарной ватой, стреляет для него игрушки в тире и предлагает зайти к нему домой поиграть в одну интересную игру. Гексли делает удивленно-радостные глаза и скачет за ним вприпрыжку, думая про себя: «Ну наконец-то, я думал ты уже и не предложишь!». Как только закрывается дверь. Гексли обезьянкой повисает на Габене, и до спальни они добираются не сразу